Индонезия 2006.

Мы прилетели в аэропорт города Манадо днем. Получив вещи и посмеявшись над надписями на индонезийском языке, мы отправились на регистрацию на местный рейс, где нам и сообщили, что за перевес (а какой же уважающий себя дайвер летает без перевеса?!) мы должны заплатить много денег. А именно – по 8 тысяч рупий за килограмм. Придя в ужас от произвола местных чиновников, я отправилась менять деньги. Процедура оказалась неожиданно приятной: 200 зеленых американских долларов мне обменяли на полтора миллиона (!) разноцветных индонезийских рупий. Обратно к стойке регистрации я шла неторопливо, с чувством изрядно возросшего собственного достоинства…

Лететь нам предстояло в Лувук – небольшой городок на странной формы острове Сулавеси, что в Индийском океане. Самолет оказался маленьким, двадцатиместным, в нем с трудом уместился наш багаж. Полтора часа полета над океаном, пара радуг в иллюминаторе, пирожок из чего-то местного и не очень аппетитного в качестве сухого пайка – и мы на месте. В аэропорту нас встречал Джером – сухопарый немолодой француз, капитан корабля с замечательным названием «Пайсубату», на котором нам предстояло провести 8 дней, изучая подводный мир неизвестного нам доселе региона островов Тогиан.

Джером погрузил наш багаж в видавший виды микроавтобус и мы поехали к месту ночевки – перед погрузкой на корабль нам предстояло отдохнуть одну ночь в принадлежащем Джерому резорте. По прибытии выяснилось, что резорт расположен на берегу океана, по которому очень приятно гулять шумной толпой, созерцая закат и привыкая к теплому песку под ногами; на территории есть замечательный гостевой дом, где готовят шведский стол с местным колоритом (морепродукты, трудно идентифицируемое мясо и не менее трудно идентифицируемые овощи), а бунгало, в которых нам предстояло провести ночь, оборудованы одним из самых оригинальных вариантов санузла, которые автору приходилось видеть за свою недолгую жизнь.

Сооруженное из пальмовых листьев, самой простой архитектуры, бунгало состояли из двух помещений – жилой и туалетной комнат. Жилая комната радовала широкой кроватью с роскошным балдахином, а комната туалетная – колоритом. Старинное зеркало с облупившимся серебрением, раковина, представлявшая из себя углубление, выложенное ржавым кафелем. Позеленевший в сыром и теплом местном климате медный кран – вечером, в отсутствие солнца, естественно, только с холодной водой. Об унитазе речи не шло – на его месте было все такое же облагороженное кафелем углубление, из тех, что в далекие времена можно было видеть в туалетах на вокзалах. В качестве сливного бачка (а заодно и биде, и душа) предлагалось использовать алюминиевый ковшик, заботливо положенный на край еще одной обложенной кафелем емкости, шириной меньше метра и высотой в пол человеческих роста, выполнявшей функцию ванны. Восхищенные увиденным (нам предстояло провести в этой экзотике всего одну ночь, так что мы легко могли позволить себе положительные эмоции), мы, перемигнувшись с сидящими на стенах бунгало рогатыми жуками размером с ладонь ребенка (теперь назначение балдахина над кроватью стало понятно), отправились на ужин.

За ужином капитан Джером сказал, что следующим утром нам предстоит погрузка в автобус и поездка на другой конец острова, к кораблю, где он нас и встретит, чтобы немедленно отправится в море. Первые сомнения закрались в наши души утром, когда выяснилось, что водитель нашего микроавтобуса не говорит по-английски. Т.е. слова «ОК» и «Йес!» он, как и положено любому аборигену, отлично знал и довольно активно использовал, но общаться с ним от этого легче не становилось. Тем не менее, мы погрузили наше многочисленное снаряжение и отправились, помолясь, в дорогу. И очень скоро выяснилось, что молились мы не зря…

В Индонезии очень любопытные правила дорожного движения. Во-первых, прав тот, у кого больше машина. Во-вторых, тот, у кого громче клаксон. В-третьих, козы тоже всегда правы, поэтому их нужно пропускать. В-четвертых, мотоциклист, везущий на багажнике полторы тонны овощей и пару десятков куриц в клетках, приравнивается к козам, так как ни обогнать, ни объехать его на узкой и извилистой дороге невозможно. Индонезийские дороги заслуживают отдельного упоминания. Они узкие и извилистые. Нет, ОЧЕНЬ узкие и ОЧЕНЬ извилистые. Настолько, что, задолго до подъезда к очередному повороту водитель начинает отчаянно сигналить, чтобы предупредить о своем приближении встречную машину (мотоцикл, козу, нужное подчеркнуть). Намного приятнее ехать по территории деревни – за то время, пока водитель здоровается и обменивается новостями со всеми жителями старше 10 лет (или меняется местами с братом\соседом, который тоже хочет немного заработать на перевозке туристов), можно рассмотреть местные достопримечательности. В деревнях есть церкви, дети в удивительно чистой по контрасту со всем остальным школьной форме, все те же козы, коровы и свиньи в невероятных количествах, лавки, продающие питьевую воду в сосудах странный формы и непонятного происхождения, много пыли, низенькие дома и праздношатающиеся жители. В некоторых деревнях, которые мы проезжали, кто-то что-то праздновал. Подробности были нам недоступны, но толпы народу на улицах впечатляли (так, что машину периодически приходилось останавливать, чтобы не мешать пешеходам).

По истечении пяти часов погружения в местные достопримечательности, скормив нашему водителю все выданные в качестве сухого пайка бананы, несколько раз мысленно попрощавшись с близкими людьми (что было особенно актуально, когда мы проезжали очередной виток горного серпантина, а наш водитель при этом одной рукой самозабвенно давил на клаксон, а другой – держал очередной банан), и окончательно вымотавшись, мы прибыли на другой конец острова, к кораблю. Ограничившись на радостях всего одной забытой сумкой, мы стремительно погрузились на «Пайсубату». Корабль оказался деревянным, по крайней мере, снаружи. А еще – скрипучим, тесным и с постоянными сквозняками. Кроме того, на корабле обнаружилась почти полностью набранная из местных жителей команда, за исключением руководителя погружениями – это был, кажется, француз: по виду – бродяга, по стилю общения – насквозь просоленный морской волк, по жизни – дайв-гид. Кроме того, на корабле оказался повар – невысокий даже по тихоокеанским меркам темно-коричневый очкарик неопределенного возраста, питавший необъяснимую слабость к лапше типа «Доширак». С «Доширака» начиналось каждое наше утро. Лапша подавалась с пряностями и овощами, с рыбой, мясом и в чистом виде, и была, несмотря на наши протесты, неизбежна, как цунами. Во всех остальных отношениях повар был милейшим человеком. Он жил на кухне, спал на полу и очень трогательно извинялся, когда кто-нибудь из туристов наступал на него ночью, в поисках баночки холодной кока-колы или пары кубиков льда.

Вся остальная команда практически не попадалась на наши глаза, за исключением подготовки к погружениям и вечернего просмотра фильмов на маленьком экране ноутбука – тогда по бортам корабля выстраивались неподвижные тени. Несмотря на несомненный языковой барьер, индонезийцы исключительно живо воспринимали классику отечественной кинематографии, смеясь исключительно там, где положено.

А еще, несмотря на больные из-за постоянных сквозняков уши, мы все-таки занимались дайвингом. Острова Тогиан, скорее всего, место замечательное. И наверняка в водах, их омывающих, водится множество любопытных тварей, как микро, так и макро. Вот только нам их увидеть не повезло. Набор живности, который нам демонстрировали гиды и капитан, оставлял желать лучшего. Капитан оправдывался новизной маршрута, укорял нас в завышенности требований и старался развлекать альтернативными средствами – светскими беседами, «Дошираком» и экскурсиями на, собственно, сами острова. Получалось не очень успешно, наше недоумение по поводу всего происходящего постепенно нарастало, заботливо припасенный в дорогу виски кончался, в общем, назревал конфликт. В конце-концов, в последний день мы наотрез отказались от погружений и, высмотрев с верхней палубы корабля небольшой симпатичный островок с соснами (ну, по крайней мере, иголки на них были) и белым песком, сбежали с корабля на берег. И, надо сказать, это было абсолютно правильным решением.

На островке мы повели практически целый день. Устали, обгорели, оцарапали ноги и прочие уязвимые части тела о многочисленные ветви вынесенных на берег и выбеленных морем чрезвычайно живописных деревьев, и провели многочасовую фотосессию в лучших традициях толстых глянцевых журналов – с ярким солнцем, блестящей синей водой, полуобнаженными девушками со спутанными волосами, белым песком, развевающимися на ветру прозрачными от воды одеяниями, некоторым количеством не торопившихся афишировать свое присутствие зрителей и прочими простыми человеческими радостями.

И по результатам голосования, которое состоялось уже по окончании поездки, в рыбном ресторане в Сингапуре, где мы заедали свежайшими креветками и бамбуковыми моллюсками незабываемый «Доширак», было решено считать последний день путешествия самым приятным. Потому что неудачные погружения можно компенсировать новыми поездками, простуженные уши и заработанный на корабле гастрит – вылечить, а вот фотографии, наполненные настоящим тропическим солнцем, останутся у нас надолго.